Запомнившаяся мне на всю жизнь фраза из школьного учебника по биологии середины 1970-х начиналась так: “Ученые проделали остроумный опыт: собаке ампутировали заднюю лапу...” Далее шел текст, в котором говорилось о безусловных рефлексах, фантомных состояниях, обнаруженных не лишенными чувства юмора тружениками науки, и ни слова - о судьбе несчастного пса.

В очередной раз об этой кровавой истории мне напомнил британский журналист радиостанции ВВС Квентин Купер, который недавно провел свой относительно дилетантский, но от этого не менее остроумный опыт и огласил его результаты на очередном Научном кафе Британского совета. Объектом исследования на этот раз выступил ученый. Вернее, слово “ученый”, которое сначала в английской, а затем и в русской версии журналист “забивал” в поисковик картинок Google. Выданные изображения, по мнению Квентина, должны были продемонстрировать, как выглядят слуги науки в глазах рядового обывателя. Получилось действительно весело - британцы будто бы учились по тому же учебнику, что и я: с изображений злобно поглядывали какие-то странные люди с взъерошенной шевелюрой, нехорошей улыбкой на губах и явными признаками безумия на лицах.

Британцы, как известно, люди дотошные и вопрос восприятия тружеников науки простыми смертными изу­чили досконально. Известный антрополог Маргарет Мид еще 50 лет назад предложила 35 тысячам школьников тест под названием “Нарисуй ученого” и выяснила: по мнению детей, ничто так не роднит исследователей, как очки, халат, вздыбленные волосы, зловещая улыбка, сумасшедший взгляд и запущенная растительность на лице. При этом в словесном портрете присутствовали и довольно положительные определения, среди них: страсть к науке, увлеченность, самопожертвование, которые характеризуют скорее уважение, чем восхищение детей представителями этой профессии.

Два года назад свой опрос провела Британская ассоциация по продвижению науки: обывателей попросили назвать телеперсонажи, которые, по мнению аудитории, наиболее ярко пропагандируют исследовательскую деятельность с телеэкрана. “Горячую десятку” возглавили доктор Франкенштейн, доктор Зло (из фильма “Остин Пауэрс”) и безумный Док Браун (“Назад в будущее”). Интересно, что рядовые британцы с каким-то прямо-таки маниакальным упорством отстаивают “сумасшествие” ученого, предлагая краткую словесную характеристику: “безумный и немного опасный”. Возможно, свою роль сыграла книжка “Mad scientist”, два года назад признанная в стране лучшим литературным произведением для детей.

Понимая, что такое расхождение с реальностью ни к чему хорошему не приведет и только оттолкнет молодежь от возможной исследовательской деятельности, британцы решили ситуацию переломить и обратить повышенное внимание на взаимоотношение науки и общества. Научные фестивали, проходящие сегодня по всей стране, Дни открытых дверей в научных лабораториях, Научные кафе, возможность бесплатно посещать крупнейшие, в том числе научные, музеи, широкое обсуждение самых насущных научных проблем потихоньку положение в Великобритании меняют. Замечено: после посещения лабораторий дети изображают ученого более доброжелательным, а некоторые вместо лохматого старика даже рисуют вполне миловидную девушку в белом халате и с колбой...

На этой жизнеутверждающей ноте и закончился бы спич Квентина Купера, если бы не “каверзный” вопрос ведущей кафе Любови Стрельниковой: “А модно ли сегодня быть умным в вашей стране?”

- Да, но не более умным, чем остальные люди. Лучше быть хитрым, - честно ответил Квентин.

В нашей стране взаимоотношения общества и науки - тема малоизу­ченная. Российских рядовых граждан редко просят порассуждать об ученых, а дети не рисуют на тружеников науки страшных карикатур - но не из-за того, что испытывают к ним повышенное уважение, а скорее потому, что вообще мало о них слышат. Вот и русско­язычный Google более вял и гуманен: на “ученого” он реагирует главным образом парадными портретами заслуженных академиков и безобидными шаржами - изображениями животных в очках.

Зато научные журналисты ученых без внимания не оставляют: за долгие годы работы в профессии многие из нас составили соответствующую классификацию и разбили всех по классам и подгруппам. По версии Елены Кокуриной из “Московских новостей”, таких классов как минимум пять. В первом - “ученый-чиновник”, который давно уже в большей степени администратор, нежели исследователь. Он не отказывается беседовать о науке, но рассказ его течет по заранее заготовленному плану, который изобилует шаблонами и ничего не значащими фразами, и нарушить этот план крайне затруднительно.

Во второй класс отнесены “ученые-лекторы” - настоящая беда не только для журналиста, но и для обывателя. Они выдают поток сознания, массу информации “ни о чем”, выудить из которой разумное зерно стоит колоссальных усилий.

Третьи - “ученые-отшельники”. Они занимаются наукой всерьез и при этом настолько “увязли” в профессиональных терминах и определениях, что на обычном языке ничего толком не могут о своей работе рассказать. Это антилекторы, которых невероятно трудно понять.

В четвертой группе - “энтузиасты”. Их задача - максимально рассказать о том, чем они занимаются, и показать как можно больше. Здесь один, но существенный “минус” - огромное количество лишней, хотя и интересной информации.

И, наконец, “поп-ученые” (по аналогии с поп-звездами). Это серьезные исследователи, но они не бескорыстны, нередко у них есть прямой коммерческий интерес. В общении с журналистами преследуют определенную цель: продвинуть свою область исследований. Чаще всего это - нано- или биотехнологии.

Впрочем, по мнению заместителя директора Института психологии РАН члена-корреспондента РАН Андрея Юревича, таких классификаций ученых существует немало, и подчас список составляет свыше 70 категорий. Более интересными А.Юревичу представляются данные статистики, также дополняющие портрет ученого, но рисующие его несколько другими красками. Один из недавних опросов, проведенных среди научных сотрудников, показывает следующее: на вопрос, пошли бы они в науку, если бы заранее знали, как сложится их судьба, лишь 5% ученых ответили “да”, но из них 80% уточнили, что не хотели бы, чтобы этот опыт повторили их дети.